Из жизни дворника

[Посторонним_В]

название: Из жизни дворника
оридж
серия драбблов
рейтинг: PG13
саммари: принц и нищий)
статус: закончен


текст в комментах

запись создана: 23.02.2011 в 13:48

@темы: драббл, оридж, серия

Comments

[Посторонним_В]

И почему у начальства всегда такие противные голоса? Ирина Семеновна не говорит, а прямо визжит. Пронзительный писк ввинчивается в висок, как тонкое сверло. Димка трет ладонями лицо и сползает по стулу.
- Шемякин! Ты там от меня не прячься! Спать дома нужно, а не на планерке.
Черт, ну прямо как училка младших классов. Только вместо детишек побитые жизнью дяденьки и тетеньки в синих дворницких жилетках. Семеновна достает пачки перетянутых резинками бумажек. Ах, ну точно! Сегодня же девятое – квитанции! Раньше этим почта занималась, а теперь все на бедных дворниках – и квартплата, и телефонные счета, и за газ, и даже, говорят, в некоторых ЖЭКах рекламу заставляют разносить. Начальство денежку в карман, а дворники бегай. Будто и так мало работы…
- Гречишкина на больничном. Чей там у нас участок рядом? О, Шемякин!
- А? Что? – вскидывается Димка.
- Я говорю, Гречишкина болеет, разнесешь квитанции на ее участке.
- А чего сразу я? – возмущается Димка, хотя знает, что с Семеновной спорить бесполезно.
- Потому что я так сказала! Ты у нас самый молодой, пробежишься, не устанешь.
Хорошо ей говорить! Сидит весь день в конторе под вентилятором. А ты сначала метлой помаши, а потом еще с квитанциями этими долбанными таскайся. А почтовые ящики у нас не на улице. На два лестничных пролета подняться нужно. И так в каждом подъезде. А их на Димкином участке… тридцать шесть! И на участке Гречишкиной не меньше. Ох, мама родная! Это, на минуточку, как на семидесятый этаж пешком! Димка стонет, но покорно принимает от Семеновны вторую пачку квитанций.

На участке сейчас немного работы. Благодатные несколько летних недель, когда тополиный пух уже отлетал, а яблоки еще не начали падать. На дорожках только обычный человеческий мусор – бумажки, окурки, обертки, бутылки… Стеклотару Димка собирает, но не сдает. Неохота морочиться за гроши. Бутылки он отдает тете Вале Киселевой, у той трое детей и муж больной. Она и копейке лишней рада. Вчера был футбол, мужики отмечали: только на площадке возле гаражей пивных бутылок набралось два ящика.
А лампочку на дворницкой опять разбили. Вот гады! Димка ссыпает мусор в бачок. Чем им лампочка мешает? Ни в чьи окна вроде не фонарит… Уже третья с начала месяца! Ну и ладно, им же хуже! Внутри дворницкой у Димки свет есть. Там у него порядок, все на своих местах: метлы, совки, ящики, ведра, лопаты. Да, работа грязная, но это не значит, что он и сам должен быть как свинья. Димка снимает спецовку и умывается под самодельным рукомойником. Теперь перекур десять минут и можно браться за квитанции.

Так и знал, что какой-нибудь подставы на чужом участке не избежать! В пятнадцатом доме Димкин ключ, который открывает почтовые ящики целым блоком, не подходит. Ну не разносить же эти чертовы квитанции по квартирам! Димка засовывает пачку сзади за пояс и начинает впихивать бумажки в узкие щели ячеек. Адова работа, чтоб эту Семеновну…
- Эй, ты что это делаешь?!
От грозного окрика Димка вздрагивает, и застрявшая квитанция едва не рвется пополам.
- Ничего, - он оборачивается, борясь со странным желанием поднять руки вверх, будто на него наставлен пистолет.
Но вместо оружия – подозрительный взгляд светло-серых глаз.
- Ты что-то крал из нашего ящика!
- Я не крал, я наоборот, - неловко оправдывается Димка. – Вот!
Он протягивает пацану надорванную квитанцию. Странное дело, мальчишка ростом Димке по плечо, да и стоит на ступеньку ниже, но смотрит словно сверху вниз, столько в нем уверенности в себе и какой-то внутренней силы. И еще он весь такой нереально чистенький, светлый, модный и глянцевый, как ожившая журнальная картинка. Димка остро осознает, что на нем пыльные старые джинсы, дешевая майка с вещевого рынка и стоптанные кроссовки, подобранные в прошлом году возле мусорного бака. Ему хочется провалиться сквозь землю. Он опускает глаза и видит свои ногти: обломанные, с въевшейся грязью. Димка вспыхивает и резко прячет руки за спину.
- Бумажку-то отдай, - хмыкает мальчишка.
Он уже поднялся на пару ступенек и его глаза теперь вровень с Димкиными. Зрачки от света сбежались в черные точки, и стали видны россыпи золотистых крапинок на серой радужке. Это так красиво, что Димка не может отвести взгляд.
- Алё! – пацан нахально щелкает пальцами перед Димкиным носом. – Бумажка!
- А. Да.
Мучительно стесняясь своих больших неухоженных рук, Димка подает ему квитанцию. Парнишка, не глядя, сует ее в карман и спрашивает, приподняв левую бровь:
- Ты вообще кто?
- Дворник, - растерянно лепечет Димка.
- Хм… плохо работаешь, дворник. Мусор на улице, - заявляет пацан, но так смотрит, что Димка не сразу понимает его слова.
- Ваш дворник болеет, - отвечает он, когда до него, наконец, доходит смысл сказанного. – Я с другого участка.
- А зовут тебя как, дворник с другого участка?
- Ди…Дмитрий, - Димке кажется, что он сейчас грохнется в обморок, а такое с ним было всего один раз, когда он маленьким перегрелся на солнце. Но от мальчишки такой жар, что мозг плавится и все остальное тоже.
Пацан достает блокнот и что-то пишет на листочке.
- Ладно, можешь идти, дворник Дмитрий, - царственно кивает он. – Только не забудь мой телефон.
Он протягивает руку вниз, Димке приходится сцепить зубы и зажмуриться, и вкладывает вырванный листок в карман джинсов.
- З…зачем? – тупит Димка.
- Затем, что ты в восемь вечера позвонишь по этому номеру, - говорит мальчишка со спокойной уверенностью, поворачивается и уходит вверх по лестнице.
Мягкая ткань штанов обрисовывает при ходьбе его ягодицы, и Димка думает, что до восьми еще до обидного много времени.

[Посторонним_В]

В пять еще свежо. Народу никого, машин почти не слышно, зато птичий хор оглушает своим нестройным многоголосием. Димка любит работать в такую рань. Можно до пояса раздеться и петь вполголоса, пока машешь метлой. И двор без людей как будто весь Димкин, собственный. И дорожки, и кусты его, и вон тот каштан, и оранжевые лавки, и детская площадка. А в своем хозяйстве должен быть порядок, нехорошо, когда намусорено. Димка сгребает в совок целый сугроб подсолнечной шелухи из-под лавочки.
Недавно кто-то делал ремонт и выбросил кучу пластиковых больших ведер от краски. Димка подумал, да и расставил их возле каждой скамейки. Хорошая идея оказалась. Народ у нас, конечно, некультурный, но понятливый и тоже чистоту любит. Шелуха, окурки, это мелочи, а вот что покрупнее – бутылки, бумажки, прочая дрянь – то все в ведерке. А вот тут какая-то девчонка порванные шлепанцы выкинула. Интересно, так босиком домой и пошла? Димка ссыпает мусор в короб и метет дальше.
Он изо всех сил старается не думать о вчерашнем разговоре, но не получается. Ага, не думай о белой обезьяне…
Страничку из блокнота с десятью угловатыми цифрами, написанными подряд, без черточек или пробелов, не так, как обычно записывают телефоны, Димка замусолил до нечитаемости. Но это ерунда, потому что номер он запомнил крепче собственного имени. Без одной минуты восемь он вышел на балкон, подышал, глядя на старуху-соседку, поливающую цветы этажом ниже, и достал телефон. Набрал номер, сбросил. Посмотрел на облупившуюся краску на перилах. Слышно было, как старуха напевает «Утомленное солнце». Утомленное солнце отражалось в окнах дома напротив, делая их похожими на золотые слитки, и пока не думало нежно прощаться. Димка вытер испарину со лба, вздохнул и снова набрал номер.
- Это ты, дворник Дмитрий? – спросила трубка.
- Да! – горло неожиданно перехватило, и ответ вышел сорванный, писклявый.
- Хорошо, - сказал мальчишка и отключился.
Димка отнял от уха телефон и растерянно посмотрел на потухший экран. В этот момент экран снова загорелся, высвечивая знакомые десять цифр. Заиграла мелодия. Димка поспешно нажал кнопку и выкрикнул:
- Да!
- Не ори, - спокойно срезал его мальчишка. – Я тебя прекрасно слышу.
- Не буду, - послушно согласился Димка. – Случайно вышло. А зачем ты трубку кинул?
- Я не кинул, я же перезвонил. Подумал, что у тебя может быть мало денег на счету.
Эта забота была и приятна, и унизительна. Димка не знал, как реагировать.
- А почему ты не спрашиваешь, как меня зовут? – продолжил пацан. – Тебе не интересно?
- Интересно, - заверил его Димка.
- Ну так спроси!
- Как тебя зовут?
- Костя, - чопорно представился мальчишка. - А тебя обязательно называть Дмитрием, или можно просто Димой?
- Зови, как хочешь.
- Я хочу Диогеном, - на полном серьезе заявил Костя.
- Как? – офигел Димка.
- Шутка.
- Ааа…
Они помолчали.
- Что ты какой скучный? - капризно протянул Костя. – Давай, спроси меня!
- О чем? – Димка снова растерялся.
- Я же слышу по твоему сопению, что ты хочешь меня о чем-то спросить. Спрашивай. Я разрешаю.
- Почему ты мне свой номер дал? – как в прорубь головой нырнул Димка. – Не побоялся отхватить кулаком по морде?
- Я, может, гей, но не идиот. Ты на меня так пялился, что с тобой все было ясно, - хмыкнул мальчишка.
- И все же, почему? – продолжил настаивать Димка.
- Потому что ты мне тоже понравился, - без всякого стеснения пояснил Костя. – Тебе разве не говорили, что ты симпатичный?
- Нуу, девушки пару раз говорили… - замялся Димка.
- А парни?
- А с парнями я еще не встречался.
- Как это? – опешил Костя. – Значит, ты не..? Это что, я ошибся? Нет, не может быть! Я своему гей-радару доверяю. Я же видел, что ты на меня запал.
- Да запал, запал, - утешил его Димка. – Если я с парнями не встречаюсь, это ведь не значит, что я и не хочу.
- Хорошо, - удовлетворенно хмыкнул Костя. – Значит, встречаемся завтра. В восемь у моего подъезда. Пойдем гулять.
- Гулять? – Димка офигел от такого напора.
- А что тебя не устраивает? Я на первом свидании к себе не приглашаю и не целуюсь. А если ты стесняешься, то просто не приходи. Дело твое.
- Я приду, - заявил Димка. В тот момент он сам свято в это верил.
- Вот и хорошо, - сказал Костя. – До завтра.

Завтра уже пять часов как наступило и неумолимо отсчитывало часы и минуты до двадцати ноль ноль. Весь двор, вся улица, весь район, все увидят, как он за ручку(?) под ручку(?), да хотя бы и просто рядом идет с Костей. И все всё поймут. Как потом здесь жить?
Димка выметает мусор из-под куста жасмина и встряхивает ветки. На землю падает пустая пластиковая бутылка. Димка нагибается за ней и застывает, невольно залюбовавшись. Изнутри пластик покрылся испариной, и сейчас мельчайшие капельки искрятся в лучах солнца миллионом крохотных бриллиантов.
-Рррргав!
Толстопопая стриженая спаниэлька обнюхивает куст и бежит дальше, мотыляя кудлатыми рыжими ушами.
Димка забрасывает бутылку в короб и распрямляется, опираясь на метлу. Прямо на него идет Костя. Не торопясь, рассеянно постукивая сложенным поводком о колено. Черт, не могут настоящие живые люди выглядеть так идеально в пять утра! Но вот Костя подходит ближе и вдруг становится видно, что у него мятая майка, немного сонные глаза и румяные со сна щеки. У Димки сразу теплеет на душе. Он улыбается:
- Привет!
- Привет, Диоген, - насмешливо кивает Костя и тоже улыбается.
Он заинтересованно рассматривает голый Димкин торс и задумчиво произносит:
- До восьми еще так долго… Может, устроим свидание прямо сейчас?

[Посторонним_В]

- Джеська, фу! Стоять, скотина! – кричит Костя.
Спаниэлька же, не обращая внимания на хозяина, со всех ног мчится к мусорным бакам. Это выглядит смешно, и Димка, не удержавшись, фыркает.
- У нее родословная длиной в километр, - поворачивается к нему Костя. – Аристократка, блин, а замашки бомжацкие: ни одной помойки не пропустит, типа, дома ее плохо кормят!
Костя возмущается, а Димка прикусывает нижнюю губу, чтобы сдержать хохот. За неделю этих странных утренних свиданий он так и не научился чувствовать себя свободно и раскованно в его обществе. Да и какие это свидания? Они просто бродят тихими сонными дворами и болтают. И говорит в основном Костя. Димка слушает и поддакивает. Ему интересно, хотя иногда он даже не понимает, о чем речь. Но Костя так экспрессивно рассказывает, что Димку завораживает уже один только звук его голоса.
Спаниэлька старательно обнюхивает баки и разочарованно трусит назад. Там все чисто, Димка тщательно вымел полчаса назад. Джесси подкатывает под ноги, делает несколько кругов и скачет дальше.
- Вот неугомонная! - восхищается Димка.
- Сейчас набегается, а дома будет дрыхнуть целый день, - отзывается Костя. – Я, кстати, тоже приду и лягу посплю еще часа три. А ты когда отсыпаешься? Или ты ложишься рано?
- У меня днем тихий час, как в детсаду.
- А потом полдник и прогулка? – Костя немного ехидничает, но Димка не обижается.
- Нет, потом другая работа, - спокойно отвечает он.
- Оу! – восклицает Костя. – Скажи еще, что ты танцуешь стриптиз по ночам.
Он вцепляется в трубу турника на детской площадке и делает несколько движений, от которых у Димки перехватывает дыхание. Он судорожно сглатывает и трясет головой:
- Нет, стриптиз это не для меня, и не с моей внешностью. Всего лишь ночной приемщик в гастрономе.
- Нуу, так не интересно! – кричит Костя с верхушки детской горки и, раскинув руки, съезжает вниз.
На половине дороги он вдруг теряет равновесие и, судорожно взмахивая руками, начинает валиться вбок. Димка подхватывает его почти машинально, даже не успев понять, что происходит.
Костя висит у него на шее, дышит коротко и часто. Наверное, он все же испугался. Димка осторожно прижимает к себе его тощее тело, ощущая под рукой острые плечи и тонкие ребрышки. Ему ужасно хочется опустить руку пониже, аж ладонь зудит, но он никогда не решится на такое. Он глубоко вдыхает запах Костиных волос и мысленно уговаривает свой организм не реагировать так бурно. А Костя поднимает лицо, и его удивительные глаза оказываются совсем близко. Только сейчас они не серые с крапинками, а почти черные от расширенных зрачков.
- Зря ты так про свою внешность, - говорит он шепотом. – Я думаю, что ты красивый. Но я рад, что ты у меня такой скромный…
Он подается вперед и прижимается приоткрытыми губами к Димкиному рту. Его губы сухие и горячие, а язык настойчивый и нежный. И от этого у Димки совсем рвет крышу, он все-таки опускает руку и стискивает в ладони крепкие маленькие ягодицы.

[Посторонним_В]

Сливы в этом году уродилось прямо на удивление. Яблоки еще доспевают, а вот под сливовыми деревьями дорожки все в фиолетовых кляксах, над которыми роится множество мух и ос. Метла их уже не берет, Димка шкрябает совком очередную намертво прилипшую к асфальту шкурку и матерится сквозь зубы.
- Ух ты, какие мы нехорошие слова знаем! – насмешливо тянет Костя, неизвестно откуда нарисовавшийся рядом.
- Зла на них не хватает, - жалуется Димка, украдкой оглядывая двор.
Малышня ковыряется в песочнице, две мамочки увлеченно уткнулись в журнал, несколько разморенных жарой старушек дремлют на лавочке…
- Боишься, что нас увидят вместе? – спрашивает Костя, который, конечно, заметил эти Димкины оглядывания.
- Ну что ты, - стыдливо отнекивается Димка, отлично понимая, как фальшиво звучат его слова.
- Не напрягайся, - Костины глаза вдруг становятся узкими и злыми. – Мы вообще не знакомы, я просто мимо проходил.
Он делает шаг назад.
- Я вовсе… Я не… - лопочет Димка, чувствуя, как полыхают огнем щеки и уши.
- Я что, похож на придурка, с дворником разговаривать?! – презрительно фыркает Костя, отгораживаясь своей сумкой, словно щитом.
В противоположность Димке, он побледнел почти до белизны. Димке становится холодно. Его с головой накрывает ощущением, что происходит нечто страшное, и если он сейчас же не сделает что-то, то оно станет непоправимым.
- Не надо, - говорит он и ловит Костю за руку. – Не надо!
- Пошел прочь, - цедит тот сквозь зубы и пытается выдрать руку, но Димка намного сильнее.
- Не уйду, - шепчет он и прижимает к себе Костю. – Смирись, ты не просто похож, ты и есть придурок, потому что ты не только разговариваешь, ты целуешься с дворником…
- Сам ты придурок, - Костя сопит, высвобождая руки из Димкиных «тисков», и обнимает его за шею. – Целуй уже, раз обещал.

[Посторонним_В]

Светлая челка взлетает, вздергивается узкий подбородок, и звонкое осеннее эхо доносит через весь двор веселый смех. Димка опускает взгляд в стылую лужу и перехватывает древко метлы. Вшшшххх…. с противным звуком ширхают по асфальту прутья. Скачет по дорожке, вылетевшая из-под метлы, блестящая пивная пробка. Мокрые окурки похожи на противных серых червяков. Димка морщится и сметает их в одну кучку с растрепанными бурыми листьями. Далекий смех снова режет слух.
Костя не звонит уже несколько дней. Сначала Димка думал, что он куда-то уехал. Потом испугался, что заболел. А теперь видит во дворе, идущим в компании таких же чистеньких мальчиков и девочек. Взмахивает неловко рукой, но Костя даже не глядит в его сторону.
Обидно не столько то, что все кончилось, а что кончилось вот так: без предупреждения. Еще в субботу трепались перед сном о футболе, о концерте Океана Эльзы, о какой-то незапомнившейся ерунде. В шутку препирались, кто первым должен положить трубку. В воскресенье телефон молчит. В понедельник тоже. Во вторник Костя сбрасывает вызов, а в среду Димка видит его с приятелями.
Что же, это больно, но предсказуемо. Димка с самого начала, с жаркого сумасшедшего лета, не верил, что это надолго. Он каждый день ждал, что Костя наиграется. И дождался.
Снова заморосил дождик. Не успевшие толком просохнуть дорожки снова начинают темнеть. Лужи подергиваются рябью. Метла скрежещет по асфальту еще более противно. Димка поглубже натягивает капюшон и отирает тыльной стороной рукавицы успевшее намокнуть лицо. Откуда-то сверху шлепается в центр лужи ржавое сморщенное яблоко, лопается, обдав гнилыми брызгами. Димка невозмутимо сметает его в кучу к червякам-окуркам и драным палым листьям. Осень тоже кончается. К выходным обещают снег.

[Посторонним_В]

- Шемякин! Шемякин! – визгливый голос Ирины Семеновны доносится как сквозь вату.
Получив тычок под ребра, Димка вздрагивает и открывает глаза. Он осоловело оглядывается. СанСаныч делает ему «страшные глаза» и кивает вперед, где Ирина Семеновна уже вошла в раж:
- Это, Шемякин, полное неуважение к коллективу! Мы сюда собрались на планерку, а не для того, чтобы твой храп послушать! У нас тут, на минуточку, весенняя реорганизация, а спать вообще надо дома. Тем более, что тебе мы предоставляем ведомственную жилплощадь, за которую, - она переводит дух, заглядывая в свои бумажки, и заканчивает торжествующе: - два месяца не платил! После планерки зайдешь в бухгалтерию.
- Хорошо, Ирина Семеновна, - послушно откликается Димка. И спрашивает шепотом: - СанСаныч, о чем вообще речь?
- Да территорию снова делят, нашему ЖЭКу еще квартал добавили, а народ за зиму разбежался. Так что жди добавочки, до тебя еще не дошла.
Димка зевает, прикрывая рот ладонью. Катя вчера сидела допоздна, всем своим видом намекая, что не против остаться насовсем. Она, конечно, хорошая девчонка, но Димка не хочет понапрасну ее обнадеживать. К Кате у него ничего нет. Он бы и рад в нее влюбиться, но не получается. Встречаются два-три раза в неделю, чаще просто гуляют, иногда Димка ее в кафе водит, но не часто. А Катя и не требует часто: у нее отец – инвалид-алкоголик, а мать в детсаду нянечкой. Катя деньгам цену знает. Идеальная жена из нее бы вышла. Только Димка не хочет жениться. Он и встречаться с Катей больше не хочет, но не прогонять же ее. Он и так себя свиньей чувствует за то, что не отвечает ей взаимностью. Уж лучше бы он тогда, в декабре мимо прошел. Катю в тот раз, не впервые, кстати, батя, напившись, из дому выгнал. Сидела она на лавочке, в домашних тапочках на босу ногу, в халатике, куталась в какую-то кофточку куцую. А на улице минус пять. Димка ее, конечно, пожалел, к себе привел, весь вечер горячим чаем отпаивал и слезы вытирал. Вот до сих пор и расхлебывает последствия.
- Эй, Шемякин! Ты опять заснул, что ли? – Ирина Семеновна не дает надолго задуматься.
- Никак нет! – бодро рапортует Димка.
- Тогда обрати внимание, - толстый палец с блестящим маникюром обводит прямоугольники на плане района. – Теперь твой участок вот тут: Металлистов шесть, восемь, восемь А, десять; Курьерская два дробь двенадцать, четыре, шесть. И прилегающие территории вплоть до забора промскладов. Запомнил?
- Но… - заикается было Димка.
- Никаких «но»! – категорически заявляет Ирина Семеновна. – Мы с главным инженером все выходные сидели, распределяли, чтобы всем одинаковые по сложности участки достались, а вы, неблагодарные, еще и возмущаетесь! Стараешься тут для них, как для родных…
Продолжая возмущенно бормотать, она уходит, но, спохватившись, заглядывает в дверь:
- Не забудь зайти в бухгалтерию, Шемякин!
А Димка бы и забыл. Он словно в трансе смотрит на карту. Улица Металлистов, восемь А, третий подъезд, третий этаж, окна во двор. Димка слишком хорошо знает, кто живет по этому адресу, хоть и не видел его целую долгую зиму. В реальности не видел. А во сне он приходит к Димке почти каждую ночь и мучает своим звонким смехом, и взглядом светло-серых крапчатых глаз, и дразнит своими мягкими розовыми губами. И Катя, она, конечно, милая и безотказная, но совсем-совсем не то…
И как теперь прикажете работать на этом участке, когда он будет проходить мимо, взмахивать белой шелковой челкой и смотреть насквозь, не замечая, как смотрит на дворников большинство людей? Димка сильный, очень сильный, но ведь он не железный, он не выдержит.

Первое испытание настигает его в тот же день.
Прибирая площадку возле баков: бомжи распотрошили мусорные мешки, как обычно искали объедки и одежду, Димка вдруг видит торчащий клочок чего-то нежно-голубого. Он нагибается и тянет на свет майку с надписью иероглифами и картинкой с какими-то мультяшными героями. «Ну мало ли таких шмоток на свете», - успевает подумать Димка, но глаз уже цепляется за длинную желтоватую кляксу на груди. Нет, никакой ошибки, это его, Кости. Димка отлично помнит тот момент.
Тогда был разгар лета, уже в шесть утра стояла неимоверная жара. Они чему-то смеялись, поливали друг друга водой из мятой двухлитровой бутылки и по очереди тянули ледяной апельсиновый сок сквозь тонкую трубочку. Димка встряхнул мокрыми волосами, разбрасывая брызги, как собака, и стянул совершенно промокшую майку. И Костя вдруг поперхнулся соком и закашлялся. Оранжевые капли растекались по тонкому трикотажу, впитывались, Димка предложил застирать, но Костя только махнул рукой, и потянулся целоваться. Было так сладко и томительно облизывать апельсиновые губы, и в груди дрожало и замирало, а в ушах бухала кровь…
А сейчас кровь приливает к щекам, и губы немеют. Димка зажмуривается на мгновение, прикусывает губу и швыряет грязную майку в мусорный бак. До самого вечера он «обживает» дворницкую. У Гречишкиной, которая до него работала на этом участке, там были в беспорядке свалены инструменты, старые и новые, драные ватники, какое-то барахло, слежавшееся плотным заплесневелым комом, куча кособоких ящиков, картонные коробки, в ларе с песком почему-то хранился моток колючей проволоки, такой ржавый, что почти рассыпался при прикосновении. Естественно, Димка и мысли не может допустить, чтобы все так и оставить. Он вычищает, сортирует, выбрасывает, чинит, сколачивает подставки для метел и лопат, ремонтирует дверь и электропроводку. К восьми, когда по расписанию забор мусора на его новом участке, в дворницкой уже красота и порядок. Еще не настолько, как на прежнем месте, но Димка обживется со временем.
По басовитому сигналу Димка узнает бригаду мусорщиков. Он выходит из дворницкой, салютует водителю ПалСанычу, здоровается за руку с парнями – Серегой и Михой. Пока ребята цепляют контейнеры, можно постоять рядом, обменяться сплетнями и свежим анекдотом, глядя, как мусор бодро заглатывает пасть машины. Миха толкает к подъемнику очередной бак, и Димка вдруг спохватывается. Он бросается вперед, пугая Миху, и разгребает серые шуршащие мешки. На какой-то момент ему кажется, что та футболка ему привиделась, ее нет и не было, но она обнаруживается, придавленная коробкой из-под электрочайника. Димка вытаскивает ее и запихивает в карман жилетки.
Следующим утром Димка сидит на своей крохотной кухоньке и пьет чай из кружки с отколотой ручкой. На спинке соседнего стула висит еще влажная после стирки голубая майка. На ней много не отошедших пятен, кроме того, первого - из под сока. От нее слабо пахнет стиральным порошком. Димка глотает обжигающий чай и думает, что сегодня, возможно, он увидит Костю.

[Посторонним_В]

Наступление весны можно определить не только по набухшим почкам и молодой травке, настойчиво лезущей из-под рыжего дерна. Для дворника у весны другие признаки, не такие романтические. Истаявшие сугробы оставили после себя неприятные сюрпризы, а под лавочками на детской площадке теперь не забытые совочки и потерянные варежки, а пустые пивные бутылки и подсолнечная шелуха – с наступлением тепла молодежь возобновила вечерние посиделки.
Новый участок – новые люди. Димка уже познакомился с склеротичным старичком Куприяновым, который вечно забывает, где он живет и носит паспорт в специальном кармашке на шее. Вместо сумасшедшей кошатницы бабы Вали со старого участка, здесь в четвертом доме живет собачница тетя Люба с целой стаей разномастных дворняжек. Сразу Димка даже пытался посчитать поголовье, но махнул рукой на это безнадежное занятие. Семейство алкоголиков из шестого дома знатно портит Димке кровь своими пьяными скандалами. А еще Димка уже знаком с тихим дурачком Сережей, дружелюбным, абсолютно безобидным существом, сорокалетним маленьким мальчиком. Сережа любит помогать, иногда Димка дает ему старую метлу и тот может часами елозить ею по одному месту с мечтательной счастливой улыбкой. Несколько молодых мамаш, целыми днями просиживающих с колясками под окнами, тоже теперь хорошие Димкины знакомицы. Со скуки они не прочь пококетничать с симпатичным дворником. А Димке, что, улыбнуться жалко?
В общем, этот участок не лучше и не хуже прежнего. Люди везде одинаковые, и обязанности у Димки те же самые. Как, например, разнести платежки. Он специально тянул два дня, дожидаясь пока не вручат еще и квитанции за телефон, чтобы не бегать два раза. Вот теперь, рассовав по карманам рабочего синего жилета пачки счетов, Димка начинает обход участка. Дом восемь А он всегда оставляет на последок, и когда метет дворы, и сейчас. За все полтора месяца работы на новом участке он еще ни разу не встретил Костю, но Димка не врет себе: он очень хочет этой встречи. И очень боится ее. Он каждое утро представляет себе, что скажет Косте, когда его увидит.
- О, привет,- говорит Димка своему отражению в пятнистом зеркале в ванной и делает гордый независимый вид.
Ему хочется выглядеть спокойным и равнодушным, но он сам замечает затравленное выражение и тоску в своих глазах. Вот черт, ну за что ему это?
Димка специально не переодевается, идет в грязной рабочей одежде. Он чувствует себя немного неловко, но он так убеждает себя, что ему все равно.
*
Неестественно яркая лампочка дает сильный резкий свет, как в операционной. Каждая мелкая деталь будто сама бросается в глаза. Черные буковки на рекламных листовках, ворохом рассыпанных по подоконнику, выщерблены в бетонных ступенях, чешуйки старой краски на дверцах почтовых ящиков. Димка ощущает себя словно в кадре хоррор-игрушки или фильма-ужастика. И, завершая сходство, сердце бьется тяжело и тревожно. Димка насмешливо хмыкает, стараясь самому себе показать, что ни капли не волнуется. Он открывает универсальным ключом блоки почтовых ящиков и, сверяясь с намалеванными с изнанки номерами квартир, рассовывает квитанции по ячейкам. Гулко бухает дверь подъезда, Димка делает глубокий вдох и открывает новый блок.
- Я ключ от почты забыл дома, можно мне так счета получить? – раздается за спиной.
Димка застывает на месте. Кажется, у него плечи свело судорогой. Конечно, он узнал этот голос. Он выдыхает и медленно поворачивается, не поднимая головы. Он перебирает пачку квитанций, выбирая нужные, и протягивает, не глядя. Костя очень долго молчит и не берет бумажки. Димка начинает медленно поворачиваться обратно к ящикам, и в это мгновение тонкие пальцы ложатся на его запястье. Буквально силой Димка заставляет себя поднять взгляд.
Все как в их первую встречу. Костя все такой же – тонкий, белый, «глянцевый», с прозрачными глазами в рыжих крапинках. И Димка с этими дурацкими квитанциями, в старых драных джинсах, и даже ногти опять грязные и обломанные. Хочется провалиться сквозь бетонные перекрытия, ухнуть куда-нибудь в темный подвал и не вылезать оттуда никогда.
- Здравствуй, - очень тихо говорит Костя, и его бледные щеки заливает румянец.
Димка смотрит на него и думает, что все чертовы ежеутренние репетиции перед зеркалом ничуть ему не помогли – он совсем не готов к этой встрече и не может произнести ни слова.
- Давно не виделись, - чуть слышно произносит Костя, и Димка ощущает, как мелко дрожат его пальцы.
- Давно, - наконец, соглашается Димка.
Голос осип от волнения, и получается грубее, чем нужно, а может быть, именно так, как надо. Костя прикусывает нижнюю губу и вглядывается Димке в лицо, словно что-то хочет там увидеть. Это уже чересчур. Димка отворачивается к почтовым ящикам и пытается сосредоточиться на номерах квартир, но цифры плывут перед глазами. Он почти наугад засовывает бумажки в ячейки. Совсем не так он представлял эту встречу, но как, уже и не вспомнить.
Костя молча стоит за спиной и никуда не уходит. Димка запирает ящики, с трудом попадая ключом в скважину замка, и совершенно не представляет себе, что делать дальше

[Посторонним_В]

Из открытой форточки ощутимо нанесло какой-то химией. Димка морщит нос, но не встает. Он гипнотизирует взглядом черную оспину на ярко-синем эмалированном боку древнего чайника и думает о той дурацкой встрече с Костей. Стояли оба, как болваны, и не знали, что сказать друг другу. Абсолютно чужие люди. На что Димка надеялся? Что Костя вдруг пригнет к нему на шею? Скажет – я тебя люблю, наше расставание было ошибкой? Глупо, как глупо! И вдвойне глупо, что Димка примерно на что-то в этом духе и надеялся…
Чайник плюется кипятком из носика и дребезжит крышкой. Димка поворачивает вентиль плиты, высыпет в кружку пакетик Маккофе и бегает взглядом по кухне в поисках прихватки. Но та, видимо, осталась в комнате. Вечером они с Катей ели яичницу перед теликом, Димка точно помнит, как оборачивал прихваткой чугунную ручку сковороды.
На глаза попадается старая Костина футболка, уже не первый день висящая на спинке соседнего стула. Трофей. Рука сама тянется, но Димка ее отдергивает. Он горько ухмыляется. Ему вдруг подумалось: когда он дома один, то всегда садится напротив, словно майка – живое существо, собеседник. А когда приходит Катя, то Димка занимает тот стул и сидит почему-то очень прямо, прижимаясь спиной к мягкому трикотажу, защищая футболку от чужого взгляда и прикосновения.
Еще один крупный плюс к доказательствам Димкиного идиотизма. Ну нельзя, нельзя быть таким повернутым на ком-то! Димка в сердцах комкает майку, прихвает ею горячую ручку чайника и заливает в кружку кипятка. По кухне плывет сладкий аромат. Сразу вспоминается лето. Утренняя свежесть, роса на траве, звонкий лай Костиной спаниэльки, гулко разносящийся по еще пустынным дворам, и белые пластиковые стаканчики с обжигающим Маккофе, который они покупали в круглосуточном ларьке. Костя «понтовался», ворчал «Как можно пить эту гадость?», но покупал, неловко держал стаканчик за ободок и смешно дул, разбрызгивая бежевую пенку на тонкие пальцы. Тогда все только начиналось, было так легко, волнующе, невесомо и радостно. От одного взгляда на розовые Костины губы перехватывало дыхание, а когда Костя называл Димку по имени, сладко ныло в груди.
Димка многое бы отдал, чтобы вернуться в те времена. Но прошлое – уже прошло. А жить надо настоящим, и в настоящем Кости нет в Димкиной жизни. Пора это понять и смириться.
Маккофе уже остыл, и Димка торопливо выхлебывает его в три глотка, чувствуя, как на языке оседает приторный вкус кофейного суррогата.
*
Снова похолодало, словно и не почти середина весны. Теплую куртку, которую Димка скинул, раскочегарившись в начале работы, снова пришлось натянуть и даже застегнуть. Нахохленные воробьи маскируются в кустах под прошлогодние листья. Голосистые вороны дерутся на детской площадке за обмусоленный пряник. Димка роется в тележке и кидает им кусок черствой булки, оставленной кем-то на лавочке. Вторая половинка идет воробьям. Они слетаются на нее как стая маленьких крылатых пираний. Димка стоит, наблюдая за этим пиром.
Внезапно, вспугнутые птицы, бросив угощение, вспархивают с возмущенным гомоном. Рыжая спаниэлька с радостным лаем бросается Димке под ноги и метет хвостом, приветствуя.
- Привет, Джесси, привет, красавица, - Димка приседает, чтобы потрепать собаку за пушистые уши.
Довольная спаниэлька с счастливым вздохом плюхается на спину и дрыгает лапами, подставляя под ласки розовое пузико.
- Ах, ты плутовка, - смеется Димка. Он чешет собаке животик, потом переворачивает ее и хлопает по толстой попе: - Беги уже!
Джеськин хозяин сидит на оградке палисадника возле дворницкой и сосредоточенно рассматривет носки своих белых кроссовок. Глупое сердце пропускает удар. Старательно игнорируя взгляд в спину, Димка высыпает мусор в бак, чистит совок, долго роется в карманах в поисках ключа, потом ковыряется в замке. Между лопаток будто прижгли сигаретой – печет и тянет. Но обернуться решимости не хватает. Мысли мечутся как сумасшедшие. Зачем Костя здесь, когда уже поздно что-либо изменить? Если это игра, то какая-то изощренно жестокая. Если хочет что-то сказать, то почему молчит?
Димка резко разворачивается и нос к носу сталкивается с Костей. У того виноватый взгляд и растрепанная челка. И Димка думает, может быть еще не поздно?

[Посторонним_В]

Это Костино молчание уже начинает бесить. Если есть, что сказать – говори! Если нечего – зачем эти несчастные взгляды? Димка набирает в грудь воздуха, чтобы уже что-то произнести. И в этот момент, словно чтобы успеть, опередить:
- Извини! – выпаливает Костя.
- За что? – спрашивает Димка.
На фоне Костиного смятения в нем вдруг просыпается некая твердость и желание отыграться круто перемешанное с прошлой обидой.
- За… за… - теряется Костя. – Не знаю. За то… что я – это я?
Черт! У Димки вырывается нервный смешок. Вот уже действительно, Костя – такой Костя! Эта его детская самовлюбленность по-прежнему восхищает, но уже не умиляет.
- А от меня ты что хочешь? – устало интересуется Димка, приваливаясь плечом к косяку.
- Чтобы ты меня простил!
- Простил. Что дальше?
- Не знаю, - снова теряется Костя под холодным Димкиным взглядом и выдает с надеждой: – Может, попробуем начать сначала?
- Этот разговор? – уточняет Димка с отстраненной кривоватой ухмылкой, стараясь не показать, как внутри все ухнуло, и болезненно стиснуло сердце.
- Нет, - машет головой Костя, еще больше разлохмачивая и без того растрепанную челку. Димке хочется протянуть руку и запутаться пальцами в легких светлых волосах. – Нууу… нас? Между нами все сначала!
- Зачем? – Димка не успевает прикусить язык, и обида все-таки выплескивается наружу: - Чтобы ты мог снова меня бросить?
Боже, вот позор! Как это по-детски, как глупо, как стыдно! Димка готов сбежать, он делает шаг назад, но Костя держит его за язычок молнии. Двумя пальцами, а словно сердце сжимает в кулаке. И куда ж ты денешься без сердца? Димка готов попробовать, может лучше совсем без него, чем вот так, с полуоторванным, кровящим, как последние несколько месяцев?
- Не вижу смысла, - говорит Димка, тщательно подбирая слова, будто забытый школьный английский. – У меня все хорошо. У меня есть девушка, Катя зовут. Она меня любит.
- И я тебя люблю! – перебивает его Костя.
Видимо, он и сам не ожидал от себя такого признания, вид у него растерянный и несчастный. Димка молчит, но не чтобы его добить, он и правда не знает, что сказать. Он не верит… и верит, точнее, очень хочет поверить. Молчание затягивается. Первым не выдерживает Костя:
- А ты любишь свою Таню?
- Катю, - зачем-то поправляет Димка.
Костя досадливо морщится.
- Ты ее любишь?
- Не знаю, - признается Димка.
- А меня?
Димка молчит и смотрит мимо Костиного лица. Из шва на плече куртки торчит ниточка. У Димки руки начинают чесаться – как хочется оторвать.
- Уже не знаю, - усилием воли Димка заставляет себя открыть рот, потому что Костя все еще ждет ответа. – Может быть.
У Кости внутри будто лампочка загорается.
- Понимаешь, - начинает тараторить он. – Когда мы встретились, ты мне понравился, но я думал, что это будет просто развлечение, ну небольшой роман на каникулах… Прости! Я правда так думал. Я считал, что и для тебя это то же самое, - Костя прикусывает губы и заглядывает Димке в глаза. – Я сам не понял, как получилось: лето закончилось, а летнее приключение - нет. Тебя не было в моих планах. Ну, таких… вообще… на жизнь. Я надеялся, что оно само со временем сойдет на нет.
Димка сглатывает, стараясь не показать, насколько это больно слышать, а Костя продолжает:
- Раньше, до тебя, я легко знакомился с парнями, легко расставался. С тобой я тоже легко познакомился, но дальше все почему-то было не так. А однажды вечером, мы с тобой поболтали по телефону, я даже помню, про Вакарчука, и про футбол, и еще про фильм какой-то. Я тогда на автомате сказал «я тебя люблю» и положил трубку. И вдруг понял, что на самом деле, реально, по-настоящему в тебя влюбился. И я испугался.
Костя прикрывает глаза и глубоко вдыхает, будто собирается нырнуть. Димка чувствует, как закаменели скулы. Он весь сейчас так натянут, что тронь – и зазвенит. Или порвется, лопнет с гулким стоном.
- Я знаю, что сволочь, знаю. Но тогда я думал, что ты – это совершенно не то, что мне нужно. Ты непрестижный, не богатый. Тебя не представишь родителям, не похвастаешься перед друзьями. Я испугался и спасовал. Перестал звонить и на звонки отвечать. Думал, если не буду видеть тебя и слышать, забуду. Постепенно перестану о тебе думать, вылечусь от тебя, как от простуды.
- Помогло? – сипит Димка сквозь комок в горле. Молчать уже нет сил.
- Сам же видишь, что нет! – выкрикивает Костя и отворачивает лицо. Димка не видит, но знает, что у него в глазах слезы.
- Я все еще дворник, - говорит он.
- Мне нравится, - Костя поворачивается, с вызовом выдвигая подбородок.
- Хорошо, - кивает Димка. – Потому что мне тоже.
- Ты дашь мне второй шанс? – спрашивает Костя. – Вот увидишь, я лучше, чем Таня!
- Катя, - машинально поправляет Димка, и Костя улыбается сквозь слезы.

[Посторонним_В]

****
Вчера Катя пекла оладьи. Это ее Костя укатал, даже продукты притащил: и муку, и молоко, и сахара целый килограмм, хотя столько не нужно. Теперь еще месяц хватит сладкий чай пить. Но Димка Костю понимает – оладьи у Кати получаются просто супер. От тоже их весьма уважает, вчера штук двадцать стоптал, и еще бы влезло, но засовестился. И Костя, даром, что тощий как щепка, умял немало, куда только влезло. Одна Катя ела как птичка. Половину своей порции наглой попрошайке Джесси скормила.
Не удивительно, что та со стороны попы уже не на спаниеля, а на бульдога похожа. Костя ржет, что скоро с ней стыдно на улицу будет выйти. Да чего там стыдно, они все равно с ней гуляют, когда во дворе никого – рано утром и поздно вечером. Еще с прошлого лета у них такая традиция. В другое время Димка стесняется. По Косте ведь сразу видно, какая у него ориентация. Если увидят их вдвоем, сплетен не избежать. Димке совестно перед Костей, но он ничего не может с собой поделать. Он не умеет, как тот, игнорировать шепотки за спиной.
Поэтому у них есть Катя - прикрытие. Димка ее не обманывает, ни боже мой! Еще когда они с Костей снова встречаться начали, Димка с ней объяснился, знал, она поймет, а все равно ждал, что уйдет, хлопнув дверью. Но Катя не ушла, осталась, незаметная и незаменимая. Заботится о них обоих, ничего не требуя взамен, только чтобы не гнали. Стала им с Костей как сестренка, такая вот странная семейка получилась.

У них за это лето даже подобие какого-то распорядка выработалось. По вечерам на ужин собираются все у Димки. Катя готовит, Костя с Димкой иногда ей помогают. Потом сидят за столом, болтают обо всем, телик смотрят или еще что делают. А ближе к ночи расходятся. Сначала все вместе идут Катю провожать, потом Димка Костю до дома доводит. А уж после идет в свой гастроном, где ночным приемщиком товара работает, принимает хлеб и «молочку», чтобы граждане поутру свеженькое могли купить. И в пять они снова с Костей встречаются возле дворницкой.
Ночные часы долгие, тоскливые, тянутся как резина. Но иногда пролетают, словно минуты. Это когда Костя, заскучав, решает прийти. Ему за это влетает от родителей, так что случается такое нечасто, но Димка каждую ночь ждет. Не может не ждать.
И сейчас тоже прислушивается, не услышит ли поскребывание в железную дверь. Грузчики с хлебокомбината стучат громко, кулаком, с молокозавода тоже не стесняются громыхнуть. А Костя не шумит, но Димка его всегда слышит.

Но сегодня тихо. Заглянули постовые менты, конфисковали буханку ржаного, еще тепленькую, мягкую и пачку кефира, теперь до половины четвертого, когда со второго молокозавода привезут творог и йогурты ждать в одиночестве.
Димка откладывает книжку и смотрит в окно. Там отражаются древние люминесцентные лампы, «вагонки» с хлебом и сам Димка. Он вглядывается. Что в нем такого, почему Костя в него влюбился? Сказать, чтоб какой-то особенно красивый, так нет, обыкновенный. Все как у людей: нос – ни большой, ни маленький, рот… ну рот и рот, обычный, глаза карие, в отражении совсем черные, ресницы, брови, уши, волосы вон на макушке с левой, нет, с правой стороны встопорщились смешно. Димка вздыхает и подпирает подбородок рукой. Его двойник в отражении делает то же самое. Димка машет самому себе и отворачивается от окна. Надо попробовать вздремнуть, пока есть время.

Утром на траве и палых листьях иней. Белые полоски обводят прожилки и контуры, словно кто-то специально подрисовывал их тонкой кисточкой. Джеська с разбега влетает в кучу листвы, которую Димка нагромоздил за шестым домом. Недели через две, когда деревья окончательно оголятся, а куча станет по пояс, а то и выше, из горзеленстроя пришлют грузовик. Раньше, говорят, дворники сами жгли листья, но Димка этих времен уже не застал. Вышло распоряжение, что жечь костры вроде как вредно, в дыме много всякой гадости. А что вы хотите - город.
Однако соблазн слишком уж велик. В маленьком скверике по Курьерской, возле забора промышленных складов Димка нагребает березовых круглых листочков, звенящих от сухости, будто они вырезаны из тонкой золотой фольги. Костя придавливает горку сверху парой веток.
- Поджигай! – командует он, и Димка чиркает спичкой о коробок.
Листья занимаются мгновенно, но пламя невысокое, прозрачное. Тонкий сизый дымок стелется низко над землей. Костя задирает голову и смотрит в серое небо. На его шее острый бугорок адамова яблока, и Димке ужасно хочется поцеловать туда, а еще под подбородок, где нежная кожа теплая и натянутая, и дрожит под губами, когда Костя тихонько смеется.

- Слушай, а ты меня ревнуешь?
- Нет, - с честными глазами врет Димка. – Я же знаю, что ты меня любишь.
- А я тебя ревную, - Костя смотрит исподлобья и теребит пуговицу на Димкином дворницком жилете.
- Меня?! – поражается Димка. – Да к кому меня ревновать?
- К Кате, - вздыхает Костя и отворачивается.
- Что? – сказать, что Димка удивлен, это ничего не сказать. – Ты серьезно? К Кате? Я разве даю повод?
- Не даешь. И знаю я, что между вами ничего нет, знаю. Но она тебя трогает.
- Как?
- Руками, - Костя выпячивает нижнюю губу как маленький. – Она тебе волосы поправляет, и с лица вытирала что-то, и за плечо тебя хватает…
Димка смеется, и Костя улыбается смущенно:
- Я понимаю, что глупо, но мне хочется, чтоб ты был только мой, чтоб никто…
- Ну, давай, я скажу ей.
- Да не надо, - обрывает Костя, наматывая на шею Димке свой длинный шарф. – Пусть трогает. Что мне, жалко? Ты большой, нам двоим хватит.
- Вот как? – притворно обижается Димка. – Тогда я буду ревновать тебя к Джесси, ты с ней целуешься! И даже при мне! Как не стыдно?
Услыхав свое имя, подбегает спаниэлька и поддерживает заливистый Костин смех громким лаем.
- Дурдом, - качает головой Димка, пряча улыбку в шарф, и подбрасывает листьев в костерок.
У дыма горьковато-сладкий запах осени, а шарф пахнет Костей и немножко вчерашними оладьями.

[Посторонним_В]

ваши отзывы при желании можете оставлять тут: пункт приема тапок и печенек
не забудьте упомянуть что именно(какой фик/оридж) вы хвалите или ругаете, ок?